.png)
Андреевский листок 14
Неопалимая купина
4/17 сентября Церковь празднует память иконы Божией Матери «Неопалимая купина» и пророка Божия Моисея. В 3-й главе Пятикнижия Моисеева – книге Исход – повествуется о том, как Моисею, пасшему стада своего тестя Иоафора в пустыне у подножия горы Хорив, было видение куста, объятого пламенем и несгорающего (Исх. 3, 2–8). Куст по-церковнославянски звучит трогательно и умилительно, как «купина», а «неопалимая» означает то, что куст горел, но объятый пламенем, хотя и опалялся, однако не сгорал до конца. Литургическое богословие созерцает в терновом кусте Саму Пресвятую Деву Марию, Которая приняла в Себя Божество. Тропарь в день празднования восхваляет Пречистую: «Иже в купине горящей и несгараемой Показавый Моисеови Пречистую Твою Матерь, Христе Боже. Огнь Божества неопально во чреве приимшую и нетленну по рождестве пребывшую...»[1]
По святоотеческому учению, явление неопалимой купины – это ветхозаветное Богоявление, теофания, когда Моисею явилась Вторая Ипостась Святой Троицы, Божественный Логос. Как сказано в синодальном переводе, Ангел Господень явился «в пламене огня», но некоторые современные экзегеты полагают, что лучше говорить «из сердцевины огня». Упоминание об откровении неопалимой купины встречается в Новом Завете в Деянии святых апостолов в речи архидиакона Стефана: «Сего Моисея, которого они отвергли, сказав: кто тебя поставил начальником и судьею? Сего Бог чрез Ангела, явившегося ему в терновом кусте, послал начальником и избавителем» (Деян. 7, 35). Это терновый куст, терновник многие библеисты называют ежевичным кустом, акацией, кассией. Святитель Кесарий Арелатский под терновником понимал шиповник: «Терновый куст не сгорал, то есть огонь не прививался. Ведь под огнем понимается Святой Дух. А под терновым кустом и шиповником понимается грубый и надменный иудейский народ».
Название своего растения, видимо, не имеет большого смысла. Сам терновник, как колючее растение, означает, во-первых, некую изгородь, которую христиане, как новый Израиль, составляют для всего погибающего во грехах мира, а во-вторых – Божественный Логос, начав с терния (явившись Моисею в купине), и закончил им (увенчан терновым венцом при Своих страданиях). Тем самым Христос Спаситель показал, что Он воистину Альфа и Омега, начало и конец мирового времени. Эту глубокую мысль оставил в своём наследии свт. Кирилл Александрийский: «Когда всемогущий Господь вселенной предпринял через посредство Логоса издание Закона и восхотел явить перед Моисеем Свое могущество, является тому Божественное видение в форме света в горящем терновом кусте. Терновый куст есть растение колючее; и когда Логос закончил законодательство и жизнь среди людей, таинственным образом Он опять увенчивается терновым венцом. Возвращаясь туда, откуда пришел, окончил Он дело Своего древнего прихода. Как прежде Логос явился в терновом кусте, так и потом, схваченный, Он в терновом венке показал, что всё это – дела одного и того же Божественного всемогущества, что Он есть единый Сын единого Отца, начало и конец мирового времени»[2].
Об этом пишет и римский христианский поэт Аврелий Пруденций (348–405): «Это есть то Слово, Которое, сойдя с благосклонных уст Отца, от девического тела восприняло хрупкую форму. Тогда Моисею ещё не был явлен образ человека во плоти, знаменующий вид нашего лица. Ибо Бог, собираясь воспринять Тело, созданное добродетелью Слова, отражал тот же вид. Однако было явлено, что возгоревшееся пламя не сжигает терновый куст. Бог витал в остром тернии, и неопасный огонь был подобен кудрям настоящего огня, наносящим раны. Это было в ознаменование того, что Бог воспримет тело, которое будет увенчано терновым венцом, которое будет густо оплетено остриями преступлений и которое грубые прегрешения исполнят страданий»[3].
По многим толкованиям Моисей, призванный водить народ Божий в течение десятилетий, оттачивал свой характер в безропотной и многолетней добродетели послушании и пас стада овец своего тестя. Этим самым пророк Моисей, которого Писание называет кротчайшим из людей (Чис. 12, 3), готовился пасти народ Божий и десятилетиями водить его в пустыне. Как гласит предание, Господь узрел в Моисее особые качества духовного лидера – сострадание к людям и обострённое чувство справедливости – увидев, как Моисей заботится о беззащитных овечках, Господь поклялся: «Ты будешь пасти Мое стадо». На Богослужении строки, повествующие о явлении в терновом кусте (Исх. 3, 2–8), читаются как 4-я паремия на Благовещение. Купина в пустыне и земля, на которой она росла, освящены и посвящены Богу. Поэтому Моисей получает строгое повеление снять обувь с ног, т.е. отринуть всякую мёртвость и тление (по причине того, что всякая обувь – это кожа истлевшего животного). Мозаичное изображение Моисея, снимающего сандалии, находится в мужском монастыре вмч. Екатерины на Синае[4]. Алтарь монастырского храма стоит на том месте, где по преданию были корни купины.
По иному преданию, неопалимая купина выросла как раз на том месте, где Иаков видел лестницу, которая стояла на земле, а верхом касалась небес (Быт. 26). По толкованию святых отцов, лестница Иакова прообразует Матерь Божию, через Которую Сын Божий пришёл в мир. Поэтому на иконе «Неопалимая купина» Пресвятая Богородица левой рукой держит Богомладенца, а правой – лестницу. Неопалимой Купиной мы почитаем Божию Матерь, как Невесту Неневестную[5] – по непорочному зачатию Ею от Святого Духа, несущего Свет пламенный.
«Радости виновница, даруй нам помысел вопиять к Тебе: Радуйся, Неопалимая купина, облако всесветлое, верных непрестанно осеняющее», – воспевал гимнограф Иосиф[6].
А митрополит Фессалоникийский Иоанн в «Слове на Успение Божией Матери» от лица воскресшего Христа Спасителя восхвалил Ее: «Восстав, благословил Ее, говоря, представляя свидетельства Моисея и закона и пророков о Ней: “Ты еси Неопалимая купина, которую увидел великий Моисей, и истинный кивот, который законодатель предызобразил в пустыне, и жезл, произрастивший цветок жизни”»[7].
Святые люди непрестанно посвящали часть своего времени богомыслию, размышлению о священных и Божественных предметах. Как жаль, что современный человек не находит времени для глубокого изучения Священного Писания и святоотеческого наследия. Вспомним притчу, которую любил преподобный Силуан Афонский о петухе и орле[8], когда петух храбро и весело гулял среди своих кур, не подозревая, что есть настоящие наслаждения, доступные летающему высоко орлу, – молитвы и поучения в законе Господнем.
Моисей, созерцая Богоявление в купине, на время позабыл о своих стадах. Аллегорически можно уподобить стада нашим человеческим проблемам. Если мы сможем хоть на малое время оставить свои стада, т.е. многообразные житейские попечения, то и нам в некотором роде будет доступно созерцание, ведь надмирное гораздо более реально, чем повседневное и будничное. Это уже задачи мистического богословия. Пророк Божий Моисей удивительным образом сочетал в себе деятельное и созерцательное начало, в чём, безусловно, подаёт пример и современным христианам. Именно личная встреча Моисея с Богом посредством неопалимой купины и благоговейное соучастие пророка в этом чуде стали символами нового опыта Богообщения во всей истории спасения.
Огонь объял ветви кустарника так стремительно, что куст был полностью охвачен пламенем. Эту стремительность по-своему переживали гении всех времён. Исследователи «Хорошо темперированного клавира» И. С. Баха утверждают, что при написании всех 48 прелюдий и фуг, композитор держал в голове то или иное библейской событие. Вторая прелюдия и фуга до минор из ХТК (том 1) посвящены именно неопалимой купине.
Некоторые богословы[9] понимали явление огня в купине как явление нетварных энергий. Огонь поглощает то, что по всем законам должен уничтожить, и одновременно щадит то, чему предназначено бессмертие. Подходя к святой Чаше Причастия, каждый христианин должен помнить свою ответственность, что, участвуя в Тайной вечере и принимая Тело и Кровь Господа, он принимает огонь Божества. «Якоже огнь да будет ми и яко свет, Тело Твое и Кровь, Спасе мой, пречестная, опаляя греховное вещество, сжигая же страстей терние и всего мя просвещая покланятися Божеству Твоему»[10], – читаем мы в Каноне ко Святому Причащению. Принимая огонь Божества и благодать, мы просим одновременно не опалиться самим, но попалить терние наших греховных навыков. После Таинства Исповеди и Причастия христианин ощущает себя омытым покаянием, очищенным огнём Божественной благодати, обновлённым и укреплённым для несения дальнейшего Креста и жизненных подвигов.
Святитель Григорий Нисский, блаженный Феодорит Кирский усматривали в несгораемом кусте раскрытие Халкидонского догмата о неслитном и нераздельном соединении во Христе двух природ – Божественной и человеческой. Купина и огонь – Божество и человечество Христа Спасителя. Огонь не сжигал куст, т.е. не сливался с ним и не разделялся с ним. Куст не повреждался, но просветлялся огнём, так и человеческая природа во Христе не попалялась Божественной, но обожилась ею[11]. Так и каждый христианин призван к достойной жизни по мере сил и обожению[12].
Святой праведный Иоанн Кронштадтский так размышляет о неопалимой купине в своих дневниках[13]: «Что означала купина, виденная Моисеем, горевшая огнём и не сгоравшая? Новозаветные животворящие Тайны Тела и Крови Христовой. Вы видите Хлеб и Вино, проникнутые огнём Божества (всё в огне Божества) невидимым, но ощущаемым внутри человека и между тем не сгорающие, потому что они суть самое Тело и самая Кровь Господа Иисуса Христа».
Второе глубокое толкование неопалимой купины у св. прав. Иоанна Кронштадтского таково: любой христианин, борющийся со страстями, являет собой эту купину – его нещадно борют грехи, помыслы. Но лишь, укрепившись в добродетелях веры и крепкого упования на помощь Божию, он может не сгореть от пламени своих собственных страстей[14].
Образ Божией Матери «Неопалимая купина», празднуемый в этот день, поистине всемирного значения. Догмат о Приснодевстве Пресвятой Богородицы[15] отражён в этой иконе: огонь не опалил купину, и Сын Божий, вселившись в пречистую утробу Своей Матери, сохранил Ее нетленной. Многие иконы «Неопалимой Купины» прославились чудотворением. Одна из древнейших была принесена в Москву в 1390 году палестинскими монахами и пребывает в алтаре Благовещенского собора Московского Кремля. По преданию, она писана на камне горы Хорив, у подножия которой пророк Моисей узрел пылающий куст. Другой чудотворный образ, происходящий тоже из Кремля, из Святых сеней Грановитой палаты, хранился в московской церкви «Неопалимой Купины». Но с разрушением в 1930 году этого храма все святыни исчезли.
Первоначально этот образ представлял собой Оранту или Знамение: наверху куста писали Матерь Божию с поднятыми в молитве руками, а внизу – коленопреклоненного Моисея. Но постепенно иконографический образ изменился. Теперь композиционно икона образована двумя вогнутыми четырёхконечными звёздами, наложенными одна на другую. Одна – зелёного (иногда синего) цвета, как воспоминание о зелени тернового куста, а другая – красного, как воспоминание о стихи огня. В центре иконы – Богоматерь с Младенцем Христом в архиерейском облачении. В народном сознании образ Богородицы Неопалимая купина являет особое попечение о страждущих от разрушительной силы стихии огня и пред ним возносят молитвы о защите от пожаров, от «огненного запаления. В лучах первой звезды изображены Ангелы – властители стихий, в лучах огненно-красной звезды – символы святых евангелистов со своими символами: Ангел – Матфей, лев – Марк, телец – Лука, орёл – Иоанн Богослов. Вокруг звёзд в двухлепестковых облаках изображены Архангелы тоже со своими символами: Гавриил – с веткою Благовещения, Михаил – с жезлом, Рафаил – с сосудом-алавастром, Урииил с огненным мечом, Селафиил – с кадилом, Варахиил – с виноградною гроздью, символом Крови Спасителя. По углам иконы — видения пророков: явление Моисею – Неопалимой Купины в виде Богоматери «Знамение» в горящем кусте, Исайе – Серафима с горящим углем в щипцах, Иакову – лествицы с Ангелами, Иезекиилю – затворенных врат. Богоматерь собрала вокруг Предвечного Младенца весь мир – силы земные и Небесные. Именно такой, собранной воедино, и замыслил Вселенную Бог в Своей Премудрости. Богоматерь, родившись на грешной земле, пребыла непричастной греху, не познавшей беззакония. Так и любой христианин должен совершать своё земное шествие, вдохновляясь словами Апостола: «Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 14).
[1] Тропарь пред иконой «Неопалимая купина». Служба 3/17 сентября // Минея. Сентябрь. Изд. 6-е. Москва, 2018. С. 198.
[2] Cyrillus Alexandrinus. Paedagogos. Рус. пер.: Кирилл Александрийский. Педагог. Москва, 2018. С. 78.
[3] Рус. пер.: Аврелий Пруденций Клемент. Сочинения. Москва, 2012. С. 35.
[4] Лазарев В. Н. История византийской живописи. Москва, 1986. С. 302.
[5] Акафист Пресвятой Богородице // Канонник. Москва, 2008.
[6] Josephus Melodus. Canones ad Deiparam // PG. 105. Col. 1024:11–13.
[7] Joannes I. Lectio in dormitionem Deiparae // Jugie M. Homélies mariales byzantines II. Paris, 1926. (Patrologia Orientalis; vol. 19, fasc. 3). P. 432:1–5.
[8] Силуан Афонский, прп. Писания. Сергиев Посад, 2018. С. 154.
[9] Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. Москва, 2015. С. 185.
[10] Канон ко Святому Причащению, песнь 9-я, тропарь 3-й.
[11] Григорий Нисский, свт. О жизни Моисея Законодателя, или О совершенстве в добродетели. Москва, 2009.
[12] Стихи пред Причастием: «Боготворя́щую Кровь ужасни́ся, человéче, зря: / Огнь бо есть, недостóйныя попаля́яй. / Божéственное Тéло и обожáет мя и питáет: / Обожáет дух, ум же питáет стрáнно».
[13] Иоанн Кронштадтский, прав. Дневник. Т. IV: 1860–1861. Тверь, 2010. С. 137.
[14] «Кто эта купина? Ты. Ты часто горишь внутренним огнем диавольских прилогов, но не сгораешь и не сгоришь, если будешь крепиться верою и упованием» // Иоанн Кронштадтский, прав. Дневник Т. III: 1859–1860. Тверь, 2010. С. 252.
[15] Утверждён на V Вселенском соборе (553 г.).