Критика экстерриториальной апелляции Константинопольскому патриарху свт. Досифеем Иерусалимским

Игумен Дионисий (Шлёнов)

Критика экстерриториальной апелляции Константинопольскому патриарху патриархом Досифеем Иерусалимским [1]

1. Введение

В настоящее время вопрос о первенстве Константинопольского Патриарха как первенстве чести или как первенстве чести и власти особо актуален [2]. От решения этого вопроса зависит единство мирового Православия, которое уже вступило на тернистый путь споров и разделений. Патриарх Досифей II Иерусалимский Нотарá [3] выступил решительным критиком идеи «первенства чести и власти», которая предполагает возможность экстерриториальной апелляции к Константинопольскому Патриарху. В настоящем докладе будет предпринята попытка изложить его позицию.

Патриарх Досифей II Иерусалимский Нотара (1669–1707 гг.) — традиционный защитник Православия и его ценностей в вероучении, канонике и аскетической жизни. Он относится к плеяде Иерусалимских патриархов из числа греков, которые с сер. XVI в. находились в дружественных узах с Россией и Русской Православной Церковью [4]. Родившийся в Греции, получивший блестящее образование в Константинополе, в том числе благодаря самообразованию, с огромной любовью к изучению иностранных языков, он имел возможность познакомиться с жизнью христиан в самых разных регионах огромной Оттоманской Порты. В достаточно юные годы став высокопоставленным иерусалимским клириком, а потом и патриархом Иерусалимским, он был хорошо осведомлён о реалиях жизни этой империи. Из-за покушений на жизнь патриарх Иерусалимский Досифей в 1676 г. покинул Иерусалим. В последующие десятилетия он пребывал преимущественно в Валахии и Молдавии (1677–1678, 1680, 1686–1687, 1689(?)–1692, 1697–1698, 1702, 1704–1705), бóльшую часть 1681 г. провёл в Грузии, с конца 1681 до сентября 1684 пребывал в Константинополе.

Приведём фрагмент из описания деятельности на патриаршем престоле греческого патролога сер. XX в. П. Христу: «Находясь в Константинополе, он был взят Патриархом Иерусалимским Паисием, на служение и, постепенно занимая разные звания и должности, стал митрополитом Кесарийским и в возрасте двадцати восьми лет — Патриархом Иерусалимским. Патриаршествовав приблизительно в течение сорока лет, он стал самой величайшей церковной фигурой православия в конце XVII и начале XVIII вв. Хотя он и не находился в Иерусалиме, если не четыре раза, каждый раз в течение малого числа месяцев, он управлял Церковью с удивительной искусностью из Константинополя, который он сделал центром своей деятельности или из других мест. Он быстро выплатил огромный долг Патриархии, реорганизовал Святогробское братство через канонические постановления, которые действуют ещё и сегодня, создал школу и библиотеки в Иерусалиме и на Константинопольском подворье Всесвятого Гроба» [5]. Из этого описания видно, что патриарх Досифей был прекрасно осведомлён о церковной жизни в Константинополе и совсем не понаслышке критиковал недопустимый с его точки зрения «примат» церковной власти в лице Константинопольского Патриарха.

Патриарх Досифей стоял у истоков высшего духовного и светского образования в России. Типографское училище и Эллино-греческая академия, будущая Славяно-греко-латинская академия, были, по сути, инициированы им, ведь он поддерживал основателя Типографской школы иеромонаха Тимофея и послал на Русь братьев Софрония и Иоанникия Лихудов [6]. Сам он был за греческое образование и против западных примеров и образцов, которые стали активно внедряться в России с начала XVIII в.

Патриарх Досифей занимался широкой дипломатической [7], просветительской и издательской деятельностью. Так, в частности, в его «Томосе Радости» (Τόμος χαρᾶς) [8] были изданы деяния Софийского Собора 879–880 г. Он автор многих книг, его самое важное произведение «История иерусалимских патриархов» («῾Ιστορία τῶν ἐν ῾Ιεροσολύμοις πατριαρχευσάντων») [9]. Хотя название этого произведения указывает на его исторический характер, в нём много рассуждений по догматике и канонике Церкви. Одна из ведущих тем, которую патриарх Досифей раскрывает в «Истории», это полемика с защитниками папского примата, а отголоском этой полемики звучит критика экстерриториальной апелляции Константинопольскому патриарху.

2. Соборная интерпретация 9-го и 17-го правил Халкидонского Собора об апелляции на основании церковного и императорского законодательства

Неправота Константинопольского Патриарха в 451 г.

В 4-й книге «Истории иерусалимских патриархов» имеется раздел «О том, что содержится в деянии о Фотии Тирском и Евстафии Беритском…» [10], а именно о 19-м деянии IV Вселенского Халкидонского собора, в котором отразилось обсуждение спора епископов Фотия Тирского и Евсевия Беритского, состоявшееся 17 или 20 октября 451 г. Суть спора двух епископов такова: Евстафий Беритский захватил 6 городов, подчинённых Тирской епархии [11] . Епархии с центрами в Тире и Берите составляли некогда единую провинцию Финикию Приморскую, но именно Тир был её гражданским и церковным центром, и его епископ Фотий по праву мог считать себя первым. В свою очередь Евстафий Беритский (после 449 г.), с согласия Анатолия, архиеп. Константинопольского, и Максима, еп. Антиохийского, претендовал на первенство. Дело дошло до того, что еп. Фотий рукополагал епископов в города Беритской провинции, а Евстафий их низлагал. Халкидонский Собор решил оставить первенство за Тирской кафедрой [12], то есть поступил вопреки мнению Константинопольского патриарха [13]. Из этого Досифей делает заключение: «Значит, тщетно некие люди занимаются мифотворчеством, утверждая, что Константинопольский Патриарх получил от Халкидонского Собора апелляцию во всей Церкви, поскольку её ярчайшим и чистейшим образом уничтожил и опроверг Халкидонский Собор, как было и как будет сказано»[14].

Это необычный взгляд на Халкидонский Собор. Мы знаем, что 28-е правило этого Собора считается современными канонистами томосом рождения Вселенского Патриархата, а 9-е и 17-е правила этого же Собора, где говорится об апелляции Константинопольскому Патриарху, рядом канонистов и богословов рассматриваются как безмерно расширяющие права Константинополя. Патриарх Досифей опровергает такой подход, ведь он указывает на конкретный случай неправоты Константинопольского Патриарха по сравнению с мнением соборного большинства.

Каноническое учение патриарха Досифея

Систематическая критика экстерриториальной апелляции Константинопольскому патриарху приводится в 4-й книге «Истории иерусалимских патриархов» (начиная с 3-й главы, 15-й параграф), где с начала говорится, что «патриарх, как и папа, не может быть бóльшим по власти другого патриарха, но по чести» [15]. Патриарх Досифей утверждал равенство эпитетов Римских пап, Константинопольских патриархов и прочих предстоятелей церквей христианского Востока: «определение Православия», «столп Православия», «оплот благочестия» [16]. Показательно, что он сначала критиковал римский примат, а затем — неумеренное первенство Константинопольского предстоятеля. Данные рассуждения оказываются своеобразным введением к основной теме о характере апелляции.

Далее в «Истории иерусалимских патриархов» трактуются 9-е и 17-е правила Халкидонского Собора и определяется, в чём же состоит право апелляции Константинопольскому Патриарху [17]. Патриарх Досифей говорит, что клирики для решения спорных вопросов должны обращаться к своему епископу, и светские судьи не имеют к этому никакого отношения [18]. Он доказывает, что «римский папа и другие патриархи не имеют [права принимать] апелляцию в не подчиняющихся им приходах» [19]. Прежде со спорным вопросом клирики должны были обращаться к своему епископу, что подтверждается и законодательством Юстиниана, прежде всего 123-й новеллой, о которой будет сказано ниже. Осуждающее решение епископа может осуществить местный светский правитель (архонт) [20]. Но именно епископы, а не светские правители (архонты) «полагают конец» судебному делу [21].

В соответствии с подходом императора Юстиниана патриарх Досифей, в свою очередь, предлагает такую апелляционную последовательность: епископ, затем митрополит, который осуществляет суд с двумя помощниками-епископами, далее выше в судебных церковных делах находится Блаженнейший патриарх данного диоцеза, который и является конечной судебной инстанцией без возможности апелляции к Вселенскому Патриарху. И далее автор пишет: «Отметь при этом, что ни “Василики”, ни Юстиниан не упомянули особо Римского или Константинопольского Патриарха. И не назвали их ни первыми, ни последними судьями, или имеющими апелляцию от других Церквей, не подчиняющихся им» [22].

В следующем разделе автор продолжает ссылаться на императорское законодательство, как видно из подзаголовка: «Что патриаршие критерии не подлежат апелляции. И откуда нужно начинать судить вины выступающих друг против друга епископов, как заявляют новеллы Царей согласно церковным правилам» [23]. «Письменно же провозглашают и “Василики”, и Юстиниан, и Лев Мудрый, что патриаршие критерии апелляции не подлежат» [24]. Далее приводится цитата из 123-й новеллы императора Юстиниана по схеме: епископ–митрополит–патриарх. «Подходящий патриарх исследует решение…»[25]. Итак, патриарх Досифей ссылается на Юстиниана, на Василики, на Льва Мудрого, т.е. на светское законодательство, которое содержит ряд важных актов относительно Церкви. При этом всё законодательство — как церковное, так и светское — представляется как нераздельное целое, которое поддерживает принцип соборности и не позволяет выделить первенствующего иерарха, наделённого исключительными полномочиями.

Источники против концепции экстерриториальной апелляции

Постараемся перечислить все ключевые источники для осуществления правильной апелляции в Церкви в рамках соборной экклезиологии в хронологическом порядке.

Самым древним документом, упоминаемым патриархом Досифеем, оказывается 12-е правило Антиохийского собора (341 г.):

«Аще который пресвитер, или диакон, изверженный от своего сана своим епископом, или даже епископ, изверженный собором, дерзнёт стужати слуху царскому: подобает ему обратитися к большему собору епископов, и то, в чём мнится быть прав, предложити множайшим епископам, и от них прияти изследование и окончательный суд. Аще же, сих пренебрегши, царю стужати будет: таковый да не удостоивается никакого прощения, да не будет места его защищению, и да не имеет он надежды возстановления».

Данное 12-е правило Антиохийского собора указывает на собор епископов как на высшую и окончательную судебную инстанцию и ни на что другое. Византийский канонист Вальсамон, толкуя данное правило, пытался обосновать на его основании неподсудность императору не только митрополитов, но патриархов [26], хотя в действительности императоры претендовали на то, чтобы вершить не только светский, но и духовный суд. Таким образом, из одного и того же правила делались разные выводы: сторонники исключительных прав патриархов старались объяснить этим правилом независимость Церкви от государственной власти, а сторонники соборного начала в Церкви ставили акцент на авторитете собора как высшей судебной инстанции.

Однако самым большим основанием для всей экклезиологии патриарха Досифея оказывается 123-я новелла имп. Юстиниана [27], в которой описывается движение апелляции по светской линии к императору [28] и по церковной линии [29]: от епископа к митрополиту с двумя епископами, а далее — к патриарху того диоцеза:

«Если же преосвященные епископы на одном и том же Соборе разойдутся друг с другом во мнениях, либо относительно церковного права, либо по каким-то другим вопросам, пусть прежде их митрополит с двумя другими епископами из того же Собора рассудит это дело, а если обе стороны не согласятся с его решением, тогда Блаженнейший патриарх того диоцеза пусть рассмотрит [спор] между ними и вынесет такое постановление, которое соответствует церковным канонам и законам, после чего ни одна из сторон не имеет права обжаловать его решение. Если же обвинение против епископа по какому-либо делу будет исходить от клирика или кого-то другого, прежде всего их преосвященный митрополит должен рассмотреть это дело в соответствии со священными канонами и нашими законами, и если кто-либо не согласится с его приговором, то дело должно поступить на рассмотрение Блаженнейшего патриарха того диоцеза, а тот в соответствии с канонами и законами пусть доведёт его до завершения. Если же жалоба будет подана на митрополита либо от епископа, либо от клирика и любого другого лица, то пусть Блаженнейший патриарх того диоцеза таким же образом судит это дело. По всем же делам епископы — обвиняются ли они перед своим митрополитом, или перед патриархом, или перед любыми другими судьями — не обязаны представлять поручительство или давать судебную присягу, однако при этом они должны и сами прилагать усилия к тому, чтобы очистить себя от возводимых обвинений» [30].

Очевидно, что в 123-й новелле определяется общий порядок апелляции, где высшей и окончательной судебной инстанцией оказывается «Блаженнейший патриарх» (μακαριώτατος πατριάρχης) диоцеза. Для патриарха Досифея Иерусалимского данное указание имеет определяющее значение — как непреложная норма, отражающая прошлое, настоящее и будущее.

В дальнейшем 36-е правило Трулльского Собора подтверждает второстепенное, а не первенствующее место Константинопольского Патриарха: «Возобновляя законоположенное ста пятьюдесятью Святыми отцами, собравшимися в сем Богохранимом и царствующем граде, и шестьюстами тридцатью собравшимися в Халкидоне, определяем, да имеет престол Константинопольский равные преимущества с престолом древнего Рима, и якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по (μετά) нём; после же оного да числится престол великого града Александрии, потом престол Антиохийский, а за сим престол града Иерусалима» [31].

В подтверждение своей мысли патриарх Досифей ссылался на толкование 36-го правила свт. Никифором Константинопольским, который указывал, что Константинополь не является даже вторым по чести после Рима. Нужно опираться на временной критерий. Союз μετά указывает на время, а не на честь [32].

Патриарх Досифей упоминает «Номоканон», приписываемый свт. Фотию, как подтверждающий соборное устройство Церкви. Патриарх Досифей пользуется «Номоканоном» избирательно. Так, упоминается 4-я глава 1-го титула («что не одним епископом, а общностью каноны излагаются») [33], а 5-я с текстом — с указанием на особое первенство Константинопольского престола [34] — не указывается им. Однако тезис в пользу главенствующего положения Константинополя мог быть сформулирован поздневизантийскими канонистами.

Патриарх Досифей любил ссылаться на «Василики» [35] (3, 1, 35.36.38), которые в цитируемой части полностью воспроизводят текст 123-й новеллы императора Юстиниана [36]. Самая главная мысль: апелляция осуществляется епископу, потом митрополиту с двумя епископами, потом патриарху диоцеза, но не исключительно Вселенскому Патриарху. Патриарх Досифей ставил «Василики» на первое место как важнейший источник императорского законодательства, не обращая внимания на хронологический принцип или на степень оригинальности, но учитывая степень авторитетности и распространённости в Византии. Хотя в «Василиках» всего лишь повторялась 123-я новелла императора Юстиниана слово в слово, они ставились патриархом Досифеем на первое место в перечнях источников права как общепринятый законодательный свод.

Наконец, патриарх Досифей также цитирует «Исагогу», памятник, не прошедший церковную рецепцию, в поддержку позиции неподсудности патриарха Поместной Церкви судебной власти, хотя в самой «Исагоге» говорилось о неподсудности самого Константинопольского Патриарха. Дословно патриарх Досифей повторяет речение, приписываемое им Льву Мудрому, но только заменяя единственное число множественным: «Патриархов критерии апелляции не подлежит и не пересматривается другим». Действительно, в 11-м титуле «Исагоги» даётся определение апелляции и указываются исключительные случаи, среди которых первое место принадлежит царю, а второе — патриарху [37].

Патриарх Досифей, анализируя данную фразу, сравнивает неподсудность патриарха другому патриарху с неподсудностью царя: «Заново судится это (то есть патриаршая власть) само собой, как и царское (начало)» [38]. «При этом заметь, во-первых, что ни так называемые царские законы, ни кто-то другой из императоров, ни церковные каноны, ни их избранные толкователи не сказали, что Римский епископ или Константинопольский первый, или самый крайний, или судящий судья. А во-вторых, что критерии патриархов не пересматриваются, и они не боятся апелляции, и не подлежат апелляции» [39]. В связи с этим патриарх Досифей делает общий вывод, что если бы 9-е и 17-е правила Халкидона были за особые полномочия Константинополя, то они противоречили бы сами себе, церковному и императорскому законодательству [40].

Однако в данном случае остаётся ситуация неопределённости. В «Исагоге» мог подразумеваться именно Константинопольский Патриарх (ср. интерпретации монаха Матфея (Властаря) [41] и в памятнике «О решении Патриарха» («De sententia Patriarchi») [42]), но поскольку прямо о нём не сказано, то патриарх Досифей под наименованием «патриарх» понимает любого патриарха Православного Востока (включая патриарха Московского, который, оказавшись на пятом месте в Диптихе [43], как бы восполнил место отпавшего Рима в «боговенчанной империи» [44]). Такое понимание отражается в формуле множественного числа, которую предлагает патриарх Досифей: «Критерии патриархов апелляции не подлежат»[45].

3. Основные источники сторонников «первенства чести и власти»

«Манифест» против «новых еретиков» и соборное богословие

Патриарх Досифей был знаком с неправомочными и расширительными интерпретациями византийских канонистов XII в., прежде всего Аристина, который был неправ, расширительно понимая 9-е правило Халкидона [46]. Ложные интерпретации Аристина отвергаются, а истинные принимаются (как в толковании 6-го правила Ι Никейского Собора: «каждый патриарх должен довольствоваться своими привилегиями…» [47]).

Важно обратить внимание на «манифест» патриарха Досифея против «первенства чести и власти» с источниковедческой базой [48]. Здесь сторонники неумеренного первенства Константинопольского Патриарха называются «новыми еретиками» [49], и с ними устраивается дискуссия на основании текстологического анализа более древних свидетельств. Указывается, что «новыми еретиками» могут быть не столько прямые последователи Константинопольского Патриарха, но и противники римского примата (протестантствующего типа?), которые хотят через смуту по вопросу первенства Рима оправдать примат Константинополя. К источникам для «новой ереси» Досифей относит место из «Алексиады» Анны Комниной, свидетельства Константинопольского Патриарха Иеремии, Николая Мефонского и Макария Анкирского, позиции которых анализируются в следующих параграфах.

Русский перевод данного полемического места таков:

«Новые еретики, выступая против непогрешимости Римского папы, говорят, что никакому епископу не дал Бог или соборы, поскольку никакой Вселенский Собор не может дать своё достоинство какому-либо человеку. Когда же они толкуют настоящие каноны, они говорят, что судьёй всех патриархов и самого папы является Константинопольский, так как никакой собор не дал привилегию другому какому-либо епископу. Но нужно сказать, что о папе они говорят хорошо, и мы то же самое говорим выше, в книге второй, говоря о Сардикийском соборе. А о Константинопольском, относясь враждебно к папе, они ложно говорят и на нас клевещут, поскольку даже сама Константинопольская Церковь не имела и не имеет такового мнения. И мы о ней ничего подобного не имеем или не будем иметь. И не только они, но и некоторые другие, выступая против монархии Рима, утверждают, что каноны означают нечто таковое, и в доказательства представляют, во-первых, “Алексиаду”, которая в первой книге своей истории говорит, что Халкидонский Собор предоставил Константинопольскому всеобщую апелляцию. Во-вторых, Константинопольский Иеремия, в своём послании к лютеранам, говорит, что, поскольку, в самом деле, наша Церковь является отечеством Церквей, и руководит в знании, и гордится своей чистотой в сияниях апостольских и отческих назиданий, и она новая получила первенство Православия, и помещена в качестве главы. И, в-третьих, что Николай Мефонский и Макарий Анкирский называют экзархом диоцеза каждого патриарха, а Константинопольского — судящим всех. А стараются они утвердить своё ложное измышление на некоторых превратных толкованиях, как мы скажем, и особенно таковое вводят римляне, чтобы они могли сказать, что таким называют восточные Константинопольского, и, однако, таковым только является Римский, и что истинно сказанное о Константинопольском, поскольку он есть первый судия, а Римский, однако, есть крайний судия» [50].

Позиция Николая Мефонского и Макария Анкирского основывается на том, что они уравнивают в анализе 9-го и 17-го правил экзарха и патриарха экзархата: тот и другой занимают ранг низший, чем столичный правитель. В ответ патриарх Досифей приводит восемь определений экзарха и пишет, что под экзархом в правилах Халкидона подразумевался митрополит каждого диоцеза. Утверждение о том, что патриарх — это экзарх, ложное. Патриарх Досифей считает, что Халкидон назначил три высшие судебные инстанции: экзарх диоцеза, диоцезальный собор, вселенский патриарх, — но последний имеет высшую судебную власть только над подчинёнными ему епископами.

Заключительное утверждение патриарха Досифея — только Вселенский Собор, а не Рим или Константинополь являются «природным и божественным законом» (Νόμος φυσικὸς καὶ θεῖος) Церкви [51].

Николай Мефонский как богослов «Ареопагитик»

Заявленное отождествление экзарха и патриарха Поместной Церкви в доступных трудах Николая Мефонского найти не удалось. Но чем мог быть интересен Николай Мефонский сторонникам первенства чести и власти? У Николая Мефонского [52] в 4-м слове [53] излагается учение о церковной иерархии, которая является единой в многообразии частичных церквей [54]. Константинопольский Патриарх оказывается иерархом по преимуществу, который «везде иерархически действует» (πανταχοῦ ἱεραρχικῶς ἐνεργεῖν) [55]. Николай Мефонский применяет ареопагитское учение об иерархии к обоснованию его особого авторитета. При этом он пытается убедить византийского императора Мануила Комнина, что ссылка первоиерарха не является необходимой, ибо, разлучённый с Церковью, он не разлучён с иерархией как живой стихией, где, согласно богословию Ареопагитик, передаётся свет и знание [56]. Очевидно, он защищал патриарха Николая IV Музалона, смещённого императором Мануилом как не имевшего права занимать патриарший престол второй раз. Заметно, что император имеет много бóльшую власть, чем патриарх, т.е. в Византии того времени не было симфонии между императором и патриархом. Патриарха император мог сместить, власть патриарха начала ослабевать со времен «Исагоги» Льва Мудрого, в которой и была сделана попытка максимально возвысить патриаршие полномочия.

Верные и ложные понимания экзарха диоцеза

Макарий, митрополит Анкирский [57] (май–август 1397 – сент. 1405), живший в конце XIV – начале XV в., оказался в оппозиции и к византийскому патриарху, и к императору. По описанию патриарха Досифея, он писал об экзархах как о патриархах, что давало возможность обосновать апелляцию к Константинопольскому Патриарху других патриархов. Критика данного подхода излагалась не только патриархом Досифеем, но и позднее прп. Никодимом Святогорцем в «Пидалионе» [58].

Экзарх согласно патриарху Досифею может именоваться таковым в восьми смыслах:

«Имеющий первенство чести или от собственного престола, или от добродетели».

«Имеющий авторитет на Вселенских Соборах».

«Виновник или защитник какой-либо ереси».

«Руководитель некой единогласной системы, по некоторым причинам игумен».

«Митрополит епархии».

«Митрополит, то есть первый в чине митрополитов каждого диоцеза».

«Епитропы патриархов».

«Епитропы всех епископов».

В 9 и 17-м правилах Халкидона «экзарх» упоминается в 6-м смысле, а именно как первый митрополит [59]. Таковой митрополит является «первым судьёй» диоцеза.

Халкидонский собор, по объяснению патриарха Досифея, назначает три высшие альтернативные судебные инстанции: экзарх диоцеза, или диоцезальный собор, или вселенский патриарх. «И это среди подчинённых ему епископов, что всецело ясно» [60].

Патриарх Досифей достаточно основательно критикует отождествление экзарха и патриарха Поместной Церкви в 451 г. в 13-ти пунктах [61]. Значит, неправ митрополит Анкирский.

1) Во-первых, он именует экзархами патриархов, а высшей инстанцией — Патриарха Константинопольского. «Это противоречит Божественному Писанию и канонам, и царским постановлениям, и преданию, и праксису кафолической Церкви» [62].

2) Во-вторых, неправ он и в том, что приписывает такой подход Юстиниану, в то время как Юстиниан называл «приходы патриархов диоцезами, но не называл патриархов экзархами диоцезов» [63].

3) В-третьих, он не прав, утверждая, что Константинополь, как царствующий град, имел право на апелляцию. В ответ на это указывается на 2-е и 6-е правила ΙΙ Вселенского Собора, где «первенство чести» (2-е правило) — это не апелляция, а высочайший критерий — это Вселенский Собор (6-е правило) [64]. Ведь только Вселенский Собор выше диоцезального собора.

4) В-четвертых, 28-е правило Халкидона поставило Константинопольского на второе место после Римского, но Римский не имеет в Церкви абсолютную апелляцию, значит, и Константинопольский не имеет [65]. Константинопольскому на ΙV Вселенском Соборе было дано только то, что было уже определено на II Вселенском Соборе [66]. А новые привилегии заключались только в рукоположении митрополитов и ни в чём ином.

5) II Вселенский Собор, дав «первенство чести» Константинополю, повелел оставаться в своих пределах. А I Никейский Собор говорил о судебных полномочиях епархиального собора.

6) II Вселенский Собор не дал диоцезальному собору «апелляцию и судебный пересмотр решения», которыми обладал епархиальный собор. «Но сказал, что если епархиальный собор не рассудит, тогда будет судить диоцезальный собор» [67]. И 9-е правило IV Вселенского Собора не дало Константинопольскому Патриарху «апелляцию решения», которую сделает диоцезальный собор, но сказал о возможности обратиться к суду высшей инстанции — или к экзарху диоцеза (то есть диоцезальному собору), или к Константинопольскому Патриарху.

7) Слово καταλαμβανέτω толкуется как возможность обратиться из епархии Римского Папы или любого другого патриарха с апелляцией к Константинопольскому Патриарху. Но оно равно относится и к экзарху. Хотя Константинопольский епископ Епифаний хотел сидеть перед Римским папой Иоанном, он не смог этого сделать. Не Константинопольский Патриарх налагал епитимию на папу Вигилия, а Вселенский Собор. В «сражениях» па Григория Двоеслова и свт. Иоанна Постника и во многих других случаях никогда патриарх не был выше папы.

Итак, только Николай Мефонский, Макарий Анкирский и «Алексиада» говорят о всеобщей апелляции к Константинопольскому Патриарху [68].

8) 6-е правило ΙΙ Вселенского Собора говорит только о диоцезальном соборе и его власти. Нет никого другого судии, кроме диоцезального собора и экзарха диоцеза, за исключением Вселенского Собора.

9) Критикуется тезис, что, если есть Вселенский Собор, пусть судит, а если нет — пусть судит Вселенский Патриарх. Однако на аналогичный запрос Константинопольского Анатолия у Халкидонского Собора он не получил никакого ответа. «И много подвизаясь и много говоря, он не удостоился от него ни одного слова» [69]. «Вышеназванных канонов (9-го и 17-го) цель в том, чтобы при отсутствии Вселенского Собора судила или епархия или диоцез… При этом был создан Большой Патриарший собор диоцезального собора, который не отменил диоцезальный собор, но дал место для желающего» [70].

10) Римский папа и Римская Церковь не могли принять всеобщую апелляцию к Константинополю в 451 г., поскольку «всеобщая апелляция есть нечестивейшее дело и наименование» [71].

11) Меньший по чину, чем римский папа, не может иметь бóльшую, чем папа, «всеобщую апелляцию».

12) Константинопольский патриарх — глава только тех, кто ему подчиняется, но не всех церквей. Ставропигии и экстерриториальные хиротонии невозможны. Не для того же первенство Константинополя, чтобы «быть тираном в Церкви, как папа» [72].

13) Утверждение, что Константинополь имеет привилегии древнего Рима, неверно. В частности, Константинопольский Патриарх не мог унаследовать первенство Рима, ведь на вопрос: откуда Рим взял своё первенство, нет ответа. Также неверно основывать право апелляции на том основании, что Ахридский архиепископ мог обращаться к Константинополю, минуя Фессалоники. Эта ситуация историческая, и сами Салоники подчинялись Константинополю.

Критикуемое отождествление экзарха диоцеза с патриархом появилось у византийского канониста Аристина (ΧΙΙ в.) [73], чья интерпретация могла быть известна патриарху Досифею [74]. Макарий Анкирский продолжал традицию Аристина, не учитывая времен и сроков. Само по себе отождествление патриарха и экзарха ничего не доказывает — сам патриарх Досифей принимал это отождествление, но не на момент IV Вселенского Собора. Однако патриарх Досифей не допускал отождествления экзархов с пятью патриархами Запада и Востока, но только с патриархами, имевшими роль митрополита (как, например, патриарх Фессалоникийский) [75]. Иными словами, он признавал патриархов диоцезов при императоре Юстиниане [76], но не признавал патриархов как экзархов диоцезов в 451 г. Значит, он допускал историческое развитие церковных институтов, но был противником приписывания одной эпохе черт другой эпохи. Византийская церковная практика зиждилась не на канонах, а на обычном праве.

Собор как высшая судебная инстанция

Нет оснований говорить об апелляции Риму или Константинополю, но собору! Собор — «это природный и божественный закон в Церкви, чтобы всецелая общность, будучи безгрешной, судила, выносила новый суд, и с рассуждением относилась к папам и патриархам и всякому епископу и всякому христианину. А Римский и Константинопольский часто прегрешали не только нравственно, но и в различных ересях, а именно: ариан, духоборцев, несториан, монофизитов, монофелитов и иконоборцев, и были судимы и осуждены и они Вселенскими Соборами, как всякий другой такой, оказавшийся еретиком» [77].

Вся 5-я глава посвящена апелляции, которая может приниматься Вселенским Собором. Однако в этой главе полемист продолжает критиковать больше неумеренное первенство Рима.

4. Ошибка дочери императора

И наконец, можно проанализировать свидетельство из «Алексиады» [78], которое имеет предельно общий характер, но тем не менее важно для обсуждаемой темы. Приведём обсуждаемый фрагмент из «Алексиады», который самим патриархом Досифеем упоминается, но не цитируется:

«Ведь когда императорская власть, синклит и всё управление оттуда перешли к нам, в наш царственный город [79], то вместе с ними перешла к нам и архиерейская власть престолов. Императоры с самого начала предоставили эти привилегии Константинопольскому престолу, а Халкидонский Собор установил первенство и Константинопольского епископа и подчинил ему диоцезы всего мира».

(μεταπεπτωκότων γὰρ τῶν σκήπτρων ἐκεῖθεν ἐνθάδε εἰς τὴν ἡμεδαπήν
τε καὶ ἡμετέραν βασιλίδα πόλιν καὶ δὴ καὶ τῆς συγκλήτου καὶ ἅμα πάσης
τῆς τάξεως μεταπέπτωκε καὶ ἡ τῶν θρόνων ἀρχιερατικὴ τάξις· καὶ δεδώκασιν οἱ ἀνέκαθεν βασιλεῖς τὰ πρεσβεῖα τῷ θρόνῳ Κωνσταντινουπόλεως, καὶ μάλιστα ἡ ἐν Χαλκηδόνι σύνοδος εἰς περιωπὴν πρωτίστην τὸν Κωνσταντινουπόλεως ἀναβιβασαμένη τὰς ἀνὰ τὴν οἰκουμένην διοικήσεις ἁπάσας ὑπὸ τοῦτον ἐτάξατο) [80].

Выше в «Алексиаде» (1, 13) шла речь о посольстве Генриха IV к римскому папе Григорию VII Гильдебранду (1073–1085) во главе с епископом Роландом в феврале 1076 г. В это время в Византии был (после Иоанна VIII Ксифилина 1064–1075) патриарх Косма I Иерусалимит (1075–1081), а после него Евстафий Гарида (1081–1084). Таким образом, именно Косма Иерусалимит был тем патриархом, кто так или иначе мог быть прямым примером для описания Анны Комниной. Его прозвище «Иерусалимит» отражает его многолетнее пребывание в Иерусалиме и любовь к Иерусалимской Церкви, самой древней апостольской Церкви. Именно Иерусалимская Церковь неоднократно противопоставлялась амбициям Рима как пример подлинного первенства чести.

После критики безнравственного поведения папы Григория VII Гильдебранда по отношению к послам («сначала подверг их бесчеловечным пыткам, а затем остриг им волосы и сбрил бороды: волосы — ножницами, бороды — бритвой. После этих и других чудовищных злодеяний, превосходящих варварскую свирепость, папа отпустил послов»). Анна указывает на Константинопольского Патриарха как на первенствующего с Халкидонского Собора, который подчинил ему диоцезы всего мира. Анна Комнина как бы налагает историческую ситуацию конца XI в., когда Рим отпал, на сер. V в. — вообще не учитывая авторитет и власть Римского престола.

Патриарх Досифей критикует эту позицию как противоречащую традиции Церкви. Согласно интерпретации патриарха Досифея, Анна Комнина не может считаться общепризнанным авторитетом. До неё об экстерриториальной апелляции Константинополю не говорил ни один святой и ни один историк, принятый Церковью. Более того, все каноны свидетельствовали, что Константинопольский Патриарх занимает положение после Римского, а в «Алексиаде» Константинопольский оказывается выше Римского. «Тот, кто противоречит Вселенским Соборам, должен быть не услышан, а отвергнут» [81].

Сами же Комнины легко смещали патриархов и весьма уничижительно относились к ним, что видно, например, из отношения самой Анны Комниной к преемнику патриарха Космы I Иерусалимита (1075–1081) – Евстафию Гариде, с которым она была знакома с отрицательной стороны и до патриаршества [82], и во время его («Главою Церкви был тогда Евстратий Гарида, который задержал Итала в зданиях Великой церкви в надежде изменить его к лучшему. Но, как говорят, он скорее сам готов был приобщиться к его нечестию, нежели обратить Итала к истинному учению; последний совершенно склонил на свою сторону Гариду») [83]. Тем самым пример Евстратия Гариды не подтверждает амбициозное описание патриарших привилегий Анной Комниной, которая могла его сделать в порядке литературного преувеличения.

Обзор аргументации и части источников противников и сторонников «первенства чести и власти» Константинопольского Патриарха в изложении патриарха Досифея в основном по тексту 4-й главы 4-й книги завершён.

В качестве предварительного вывода можно констатировать, что патриарх Досифей считал мысли об особом первенстве Константинопольского Патриарха провокацией, подрывающей суть соборной экклезиологии. Особое внимание он уделяет правовому понятию апелляции, которое в церковной практике радикально отличается от апелляции в светских судах Византии. Если в светском законодательстве вершиной апелляционного процесса оказывается сам император или его представитель, то в Церкви высшая судебная инстанция — руководящий орган той или иной Поместной Церкви, будь то патриарх-предстоятель данной Церкви или собор, проходящий под его председательством. Характерно, что очень дипломатично и тонко патриарх Досифей приписывал мысли о чрезмерном первенстве неким неизвестным злоумышленникам, возможно, не желая вступать в открытое противостояние с Константинопольским Патриархатом — самой главной заинтересованной институции в своём исключительном первенстве.

5. Addenda: Источники, не указанные патриархом Досифеем

Есть множество иных свидетельств, изданных в XX в., как, например, Ж. Даррузесом [84]. Данные тексты, естественно, не были учтены патриархом Досифеем. Среди текстов, изданных Ж. Даррузесом, есть тексты в защиту абсолютной апелляции Константинопольскому патриарху и тексты, опровергающие такой подход.

К первой группе относится трактат «О решении Патриарха» [85], в котором Константинопольский Патриарх описывается как высший судия. Но и здесь, в частности, говорилось о постановлении Алексия Комнина в пользу Великой Церкви, продолжающей линию Юстиниана о подсудности патриарха царю, если патриарх совершит что-то недолжное (Αὐτὸς μὲν γὰρ Ἰουστινιανὸς καὶ εὐθύνεσθαι τὸν πατριάρχην παρὰ τοῦ
βασιλέως διατάττεται ἐφ’ οἷς ἔξω τοῦ δέοντος διαπράξεται) [86]. Мысль о подсудности патриарха императору ослабляет представления о его исключительных судебных полномочиях и может рассматриваться как один из дополнительных аргументов сторонниками соборного устройства Церкви.

Ко второй группе относится трактат: «О привилегиях митрополитов» [87] и «Диалог о низложении Николая IV патриарха» [88].

Трактат «О привилегиях митрополитов» нуждается в особом рассмотрении. В целом он соответствует позиции архиепископа Охридского Димитрия Хоматена (который мог быть его возможным автором), который был против особых привилегий Константинопольского первоиерарха.

В «Диалоге о низложении Николая IV патриарха» между императором Мануилом Комнином и Музалоном Николаем IV очень хорошо видно, насколько воля императора доминировала в суде над патриархом. Суд, по сути, закончился низложением патриарха при согласии всех остальных епископов. Музалон занимал кафедры архиепископа Кипра (ок. 1100 – ок. 1110), куда он был назначен императором Алексеем Комниным, и Патриарха Константинопольского (декабрь 1147 – март/апрель 1151). Примерно в 1110 г., в связи с грубым вымогательством у сборщиков налогов, он был смещён. После чего он 37 лет возглавлял столичный монастырь Святых Космы и Дамиана, пока в декабре 1147 г. Мануил I Комнин не предложил ему занять патриарший престол, освободившийся после смещения в феврале того же года патриарха Космы II. Однако через 4 года император Мануил попросил Николая отречься от патриаршества на основании того, что, единожды отрёкшись от епископства, священнослужитель отвергает его навсегда. После длившейся несколько дней дискуссии Николай был вынужден отступить. Сохранилась запись его бесед с императором по этому поводу, а именно «Диалог о низложении Николая IV патриарха». В конце диалога император вверил решение вопроса епископам [89].

Симфония государства и Церкви уступила в данном случае идее доминирования государства, в лице императора, над Церковью — в лице патриарха. Именно данный случай и имел в виду Николай Мефонский, защищая положение патриарха Николая IV вопреки воле императора Мануила Комнина. Отстаивая роль патриарха, он трансформировал смысл Ареопагитского учения об иерархии в поддержку принципа высшей иерархии не на уровне ряда равночестных иерархов, а применительно к одному лицу — иерарху, в руках которого сосредоточена вся церковная власть. Патриарх Досифей отстаивал другой принцип.

6. Итоги

Патриарх Досифей был сторонником соборного устройства Церкви без принципа иерархичности взаимоотношений между предстоятелями Поместных Церквей.

Для доказательства своей позиции он обращался к канонам Вселенских и Поместных Соборов Церкви, а также к императорскому законодательству. С его точки зрения, вся правовая традиция поддерживает соборное сосуществование равных патриархов как глав Поместных Церквей, без возможности приписать особое первенство Константинопольскому Патриарху. Основополагающие звенья цепочки церковной апелляции: епископ — митрополит с двумя епископами (диоцезальный суд) — патриарх диоцеза. В основе такого взгляда почти исключительно находится 123-я новелла императора Юстиниана, которая была повторена в актуальной части «Василик». Приводя данную новеллу в разделе комментирования 9-я и 17-го правил Халкидона, патриарх Досифей, по сути, предлагает толкование Халкидона сквозь призму Юстинианова законодательства. Данное законодательство нерушимо, и никакие последующие «инновации» не могут отменить или умалить его значение.

Патриарху Досифею была известна «Исагога», в которой был выражен впервые в законодательстве взгляд на абсолютный характер власти именно Вселенского Патриарха. Однако «Исагога» не была введена в жизнь. Возможно, в связи с этим патриарх Досифей не ссылается прямо ни на «Исагогу», ни на зависевшего от нее иером. Матфея Властаря, но только один раз упомянул о принципе неподсудности патриарха, приписав его непосредственно императору Льву Мудрому — как часть императорского законодательства. Один и тот же император не может противоречить сам себе. Если в «Василиках» Льва Мудрого цитируется 123-я новелла Юстиниана, то и формула «Исагоги» должна толковаться не в смысле возвышения Константинопольского первоиерарха, а в смысле неподсудности всех патриархов Православного Востока (включая в их число, по концепции патриарха Досифея, и патриарха Московского).

Избирательный подход самого патриарха Досифея особо заметен на примере «Номоканона», приписывавшегося свт. Фотию, где более поздние тексты византийских канонистов-толкователей «Номоканона» в защиту особых прав Константинопольского патриарха не учитываются. Так или иначе, и этот подход достаточно характерен, ведь попытка возвысить роль Вселенского Патриарха в эпоху свт. Фотия так и не была принята всей Церковью, трепетно хранившей подтверждённый самим свт. Фотием на Большом Софийском Соборе 897–880 г. принцип неизменности церковного предания и вероучения и в большом, и в малом.

Избранные патриархом Досифеем тексты сторонников экстерриториальной апелляции Константинопольскому патриарху очень характерны. Это отдельные частные мнения, которые невозможно соотнести с церковной правовой традицией.

Иными словами, конфликт разных установок может быть представлен следующим образом. 123-я новелла Юстиниана — versus «Исагога». Вроде бы «Исагога» представляла собой этап дальнейшего развития практики, однако возвращение при императорах Алексее и Мануиле Комнинах к правовой традиции Юстиниана показывает достаточно неоднозначную траекторию.

Источники

Alexius Aristenus. Scholia in concilia oecumenica et localia // Alexios Aristenos. Kommentar zur Synopsis canonum / ed. L. Burgmann, K. Maksimovič, E. S. Papagianni, Sp. Troianos. Berlin – Boston: De Gruyter, 2019. (Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte, Neue Folge; Bd. 1). S. 21–214.

Anna Comnena. Alexias // Annae Comnenae Alexias / ed. A. Kambylis, D. R. Reinsch. Berlin - New York: De Gruyter, 2001. (Corpus Fontium Historiae Byzantinae. Series Berolinensis XL/1). P. 5–505.

Athanasius Scholasticus. Novellae constitutiones // Das Novellensytagma des Athanasios von Emesa / ed. D. Simon, Sp. Troianos. Frankfurt am Main: Löwenklau Gesellschaft, 1989. (Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte; Bd. 16.). S. 2–500.

Consilium Chalcidonense. Actio 19 de Photio et Eustathio // ACO. T. 2. Vol. 1 (3). P. 104–105.

Conciliorum oecumenicorum generaliumque decretal / ed. G. Alberigo. Turnhout: Brepols, 2006.

De privilegiis metropolitarum // Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris: Institut Français d'Études Byzantines, 1966. (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10). P. 116–158.

De sententia patriarchae // Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris: Institut Français d'Études Byzantines, 1966. (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10). P. 332–338.

Dialogus de depositione Nicolai IV patriarchae // Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris: Institut Français d'Études Byzantines, 1966 (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10). P. 310–330.

Δοσιθέου, πατριάρχου Ἰεροσολύμων Τόμος χαρᾶς. Θεσσαλονίκη: Εκδόσεις Βασ. Ρηγοπούλου, 1985.

Δοσιθέου Πατριάρχου Ἱεροσολύμων Ἱστορία περὶ τῶν ἐν Ἰεροσολύμοις Πατριαρχευσάντων, ἄλλως καλουμένη Δωδεκάβιβλος Δοσιθέου / ἔκδ. Ἐ. Δηληδέμος. Βιβλία Α´–ΙΒ´. Τ. 1–6. Θεσσαλονίκη: Εκδοτικός Οίκος Β. Ρηγοπούλου, 1982–1983.

Epanagoge // Leges Imperatorum Isaurorum et Macedonum / ed. P. Zepos (post C. E. Zacharia von Lingenthal). Athens: Fexis, 1931 (Jus Graecoromanum; vol. 2). P. 236–368.

Flavius Justinianus. Novellae // Corpus iuris civilis. Vol. 3 / ed. W. Kroll, R. Schöll. Berlin: Weidmann, 1895 (repr. 1968). P. 1–795.

Matthaeus Blastares. Collectio alphabetica // Σύνταγμα τῶν θείων καὶ ἱερῶν κανόνων τῶν τε ἁγίων καὶ πανευφήμων ἀποστόλων, καὶ τῶν ἱερῶν οἰκουμενικῶν καὶ τοπικῶν συνόδων, καὶ τῶν κατὰ μέρος ἁγίων πατέρων / ἔκδ. Μ. Ποτλές, Γ. Α. Ῥάλλης. Τ. 6. Ἀθῆναι, 1859. Σ. 31–518.

Nicephorus Callistus Xanthopulus. Historia ecclesiastica // PG. T. 145–147. 145: 560-1332; 146: 9-1273; 147: 9-448.

Nicodemus Hagiorita. Scholia in canones synodales // Πηδάλιον τῆς νοητῆς νηὸς τῆς μιᾶς ἁγίας καθολικῆς καὶ ἀποστολικῆς τῶν ὀρθοδόξων ἐκκλησίας / .ἔκδ. ἀρχιμ. Δορόθεος. Ζάκυνθος: Τυπογραφεῖο “Ὁ Παρνασσὸς” Σεργίου Χ. Ῥαφτάνη, 1864 (repr. Ἀθήνα: Ἐκδόσεις Παπαδημητρίου, 1957). Σ. 118–342.

Nicolaus Methonaeus. Orationes // Ἐκκλησιαστικὴ Βιβλιοθήκη / ἔκδ. Ἀ. Δημητρακόπουλος. Τ. 1. Leipzig, 1866 (repr. 1965). Σ. 219–380.

Photius. Nomocanon [Sp.] // Σύνταγμα τῶν θείων καὶ ἱερῶν κανόνων τῶν τε ἁγίων καὶ πανευφήμων ἀποστόλων, καὶ τῶν ἱερῶν οἰκουμενικῶν καὶ τοπικῶν συνόδων, καὶ τῶν κατὰ μέρος ἁγίων πατέρων / ἔκδ. Μ. Ποτλές, Γ. Α. Ῥάλλης. Τ. 1. Ἀθῆναι, 1852. Σ. 5–335.

Максимович К. А. Новелла CXXIII св. императора Юстиниана I (527–565 гг.) «О различных церковных вопросах» (перевод и комментарий) // Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия 2007. Вып. 3 (19). С. 22–54.

Basilica // Basilicorum libri LX. Series A, vols. 1-8 / ed. H. J. Scheltema, N. van der Wal. Groningen: Wolters, 1:1955; 2:1956; 3:1960; 4:1962; 5:1967; 6:1974; 7:1974; 8:1988.]: 1:1-435, 2:439-842, 3:847-1236, 4:1241-1558, 5:1559-1944, 6:1945-2430, 7:2435-2726 (Scripta Universitatis Groninganae).

Литература

Анастасий Гоцопулос, протопресвитер. Вклад в диалог по украинской автокефалии. М.: Познание, 2021.

Бернацкий М. Досифей II Нотара́ // ПЭ. 2007. Т. 16. С. 71–79.

Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 4. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1918.

Дионисий (Шлёнов), игумен. Первенство Константинопольского епископа в Византии и Поствизантии: канонический и богословский аспект // Эстонская Православная Церковь: 100 лет автономии. Таллин, 2021. С. 50–82.

Каптерев Н. Ф. Сношения иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669–1707). М. : Тип. А. И. Снегиревой, 1891. 

Лука, иеромонах. Права Церквей и единство Церкви / Пер. игумена Дионисия (Шлёнова). М.: Познание, 2021.

Луховицкий Л. В. Макарий, митр. Анкирский // ПЭ. 2016. Т. 42. С. 484–485.

Епископ Николай Мефонский и византийское богословие: сб. исслед. / [ред. П. В. Ермилов, А. Р. Фокин]. М.: Центр библейско-патрол. исслед.; Империум Пресс, 2007.

Петр (Л'Юилье), архиепископ. Правила первых четырех Вселенских Соборов / авториз. пер. с фр. под ред. протоиер. В. Цыпина. М.: Сретенский монастырь; МДА, 2005.

Рамазанова Д. Н. «История иерусалимских патриархов…» Досифея Нотара (Бухарест, 1715): бытование и перевод // Румянцевские чтения. 2011. Ч. 2: Материалы международ. науч. конф. (19-21 апреля 2011): [в 2 ч.] / Российская гос. б-ка; [сост. М. Е. Ермакова]. М.: Пашков дом, 2011. С. 56–60.

Цыпин В., прот. Вселенский IV Cобор [Халкидонский] // ПЭ. 2005. Т. 9. С. 597–616.

Яламас Д. А. Иерусалимский патриарх Досифей и Россия. 1700–1706 гг. По материалам Российского государственного архива древних актов. Часть 1 (1700 г.) // Россия и Христианский Восток. Вып. IV–V. М.: Языки славянской культуры, 2015. C. 593–647.

Χρήστου Π. Κ. Εκκλησιαστική γραμματολογία. Πατέρες και θεολόγοι του χριστιανισμού. Τ. Β´. Θεσσαλονίκη. Εκδοσεις «Κυρομάνος», 1991.

[1] Сокращенный вариант публикации был прочитан на конференции Киевской духовной академии «Соборность Церкви: богословские, канонические и исторические измерения» 11 ноября 2021 г.

[2] См., в частности, ряд публикаций:

Лука, иером. Права Церквей и единство Церкви / пер. игумена Дионисия (Шлёнова). М., 2021; Анастасий Гоцопулос, протопресвитер. Вклад в диалог по украинской автокефалии. М., 2021; Дионисий (Шлёнов), игумен. Первенство Константинопольского епископа в Византии и Поствизантии: канонический и богословский аспект // Эстонская Православная Церковь: 100 лет автономии. Таллин, 2021. С. 50–82.

[3] См. о нем: Бернацкий М. Досифей II Нотара́ // ПЭ. 2007. Т. 16. С. 71–79.

[4] Начиная с первого Иерусалимского патриарха из числа греков, Германа I (1537–1579).

[5] Χρήστου Π. Κ. Εκκλησιαστική γραμματολογία. Πατέρες και θεολόγοι του χριστιανισμού. Τ. Β´. Θεσσαλονίκη, 1991. Σ. 292.

[6] См. подробнее: Бернацкий М. Досифей II Нотара́ // ПЭ. 2007. Т. 16. С. 75.

[7] См.: Каптерев Н. Ф. Сношения иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669–1707). М., 1891; Яламас Д. А. Иерусалимский патриарх Досифей и Россия. 1700–1706 гг. По материалам Российского государственного архива древних актов. Часть 1 (1700 г.) // Россия и Христианский Восток. Вып. IV–V. М., 2015. C. 593–647.

[8] Одно из современных изданий: Δοσιθέου, πατριάρχου Ἰεροσολύμων Τόμος χαρᾶς. Θεσσαλονίκη, 1985.

[9] Современное греческое издание: Δοσιθέου Πατριάρχου Ἱεροσολύμων Ἱστορία περὶ τῶν ἐν Ἰεροσολύμοις Πατριαρχευσάντων, ἄλλως καλουμένη Δωδεκάβιβλος Δοσιθέου / ἔκδ. Ἐ. Δηληδέμος. Βιβλία Γ´–Δ´. Θεσσαλονίκη, 1982.

См.: Рамазанова Д. Н. «История иерусалимских патриархов…» Досифея Нотара (Бухарест, 1715): бытование и перевод // Румянцевские чтения — 2011. Ч. 2: Материалы международ. науч. конф. (19–21 апреля 2011): [в 2 ч.] / Российская гос. б-ка; сост. М. Е.  Ермакова. М., 2011. С. 56–60.

[10] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 1, 16 // Op. cit. Σ. 307–309.

[11] Cм.: Consilium Chalcidonense. Actio 19 de Photio et Eustathio // ACO. T. 2. Vol. 1 (3). P. 104–105.

[12] Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 4. СПб., 1918. С. 301.

[13] Цыпин В., прот. Вселенский IV Cобор [Халкидонский] // ПЭ. 2005. Т. 9. С. 613. См. также анализ архиепископа Петра (Л Юлье), который подчеркивал, что Халкидонский Собор вынес решения не только несогласные с волей патриарха Анатолия, но и против императора Феодосия II (Петр (Л'Юилье), архиеп. Правила первых четырех Вселенских Соборов / авториз. пер. с фр. под ред. протоиер. В. Цыпина. М., 2005. С. 306–307).

[14] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 1, 16 // Op. cit. Σ. 309.

[15] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ, 3, 15 // Op. cit. Σ. 382–384.

[16] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 1, 15 // Op. cit. Σ. 307.

[17] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ, 4 // Op. cit. Σ. 385 и далее.

[18] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ, 4, 2 // Op. cit. Σ. 389–390.

[19] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 2 // Op. cit. Σ. 390.

[20] Согласно «Василикам» 3, 1, 35 и 123-й новелле Юстиниана.

[21] Делается ссылка на: Василики 3, 1, 36.

[22] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 2 // Op. cit. Σ. 390.

[23] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ, 4, 3 // Op. cit. Σ. 390 и далее.

[24] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 3 // Op. cit. Σ. 390.

[25] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 3 // Op. cit. Σ. 391.

Со ссылкой на: Новеллы кн. 3, новелла 2. Ср.: Athanasius Scholasticus. Novellae constitutiones 3, 1 // Das Novellensytagma des Athanasios von Emesa / ed. D. Simon, Sp. Troianos. Frankfurt am Main, 1989. (Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte; Bd. 16.). S. 38:18. «Пусть судятся у митрополита, при слушании двумя епископами собора. Если же он не будет согласен с их судом, компетентный патриарх да исследует решение, не испугавшись апелляции» (δικαζέσθωσαν μητροπολίτῃ, συνακροωμένων δύο ἐπισκόπων τῆς συνόδου. Θατέρου δὲ μὴ στοιχοῦντος τῇ τούτων κρίσει, ὁ ἁρμόδιος πατριάρχης ἐξετάσει τὴν ψῆφον μὴ δεδιὼς ἔκκλητον).

[26] См. толкование Вальсамона, где обсуждается вопрос подсудности самого патриарха царю и приводятся разные точки зрения. Canones Concilii Antiocheni // Σύνταγμα τῶν θείων καὶ ἱερῶν κανόνων τῶν τε ἁγίων καὶ πανευφήμων ἀποστόλων, καὶ τῶν ἱερῶν οἰκουμενικῶν καὶ τοπικῶν συνόδων, καὶ τῶν κατὰ μέρος ἁγίων πατέρων / ἔκδ. Μ. Ποτλές, Γ. Α. Ῥάλλης. Τ. 3. Ἀθῆναι, 1853. Σ. 146–150.

[27] Flavius Justinianus. Novella 123 // Corpus iuris civilis. Vol. 3 / ed. W. Kroll, R. Schöll. Berlin: Weidmann, 1895 (repr. 1968). P. 594–625. Рус. пер.: Максимович К. А. Новелла CXXIII св. императора Юстиниана I (527–565 гг.) «О различных церковных вопросах» (перевод и комментарий) // Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия 2007. Вып. 3 (19). С. 22–54.

[28] Flavius Justinianus. Novella 123, 21 // Op. cit. P. 610:5–9.

«Если же епископ будет судить <тяжбу> между некими лицам по императорскому приказанию или распоряжению судьи, то апелляция должна подаваться императору (ἐπὶ τὴν βασιλείαν) или тому, кто поручил <епископу рассмотрение> дела».

[29] Flavius Justinianus. Novella 123, 21, 2 // Op. cit. P. 611:5–9.

«Если же дело будет церковным, пусть гражданские начальники не имеют никакого касательства к расследованию, но преосвященные епископы пусть в соответствии с канонами доведут это дело до завершения».

[30] Flavius Justinianus. Novella 123, 22 // Op. cit. P. 611:13–612:6.

[31] Concilium universale Constantinopolitanum quinisextum (691/2). Canon 36 de honore patriarcharum // Conciliorum oecumenicorum generaliumque decretal / ed. G. Alberigo. Turnhout, 2006. P. 255.

[32] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 3 // Op. cit. Σ. 393.

[33] См.: Photius. Nomocanon [Sp.] 1, 4 // Σύνταγμα τῶν θείων καὶ ἱερῶν κανόνων τῶν τε ἁγίων καὶ πανευφήμων ἀποστόλων, καὶ τῶν ἱερῶν οἰκουμενικῶν καὶ τοπικῶν συνόδων, καὶ τῶν κατὰ μέρος ἁγίων πατέρων / ἔκδ. Μ. Ποτλές, Γ. Α. Ῥάλλης. Τ. 1. Ἀθῆναι, 1852. Σ. 42.

[34] См.: Photius. Nomocanon [Sp.] 1, 5 // Op. cit. Σ. 42–43.

[35] Basilica // Basilicorum libri LX. Series A, vols. 1-8 / ed. H. J. Scheltema, N. van der Wal. Groningen: Wolters, 1:1955; 2:1956; 3:1960; 4:1962; 5:1967; 6:1974; 7:1974; 8:1988.]: 1:1-435, 2:439-842, 3:847-1236, 4:1241-1558, 5:1559-1944, 6:1945-2430, 7:2435-2726 ([Scripta Universitatis Groninganae).

[36] Basilica III, 1, 35 = Novella 123, 19.

Basilica III, 1, 36 = Novella 123, 20.

Basilica III, 1, 38 = Novella 123, 22.

[37] См.: Epanagoge 11, 4–7 (особо 6:1–2) // Leges Imperatorum Isaurorum et Macedonum / ed. P. Zepos (post C.E. Zacharia von Lingenthal). Athens, 1931. (Jus Graecoromanum; vol. 2). P. 260.

[38] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 4 // Op. cit. Σ. 394.

[39] Ibid.

[40] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 4 // Op. cit. Σ. 394. А 8-е правило ΙΙΙ Вселенского Собора запрещало вступать в противоречие с определёнными постановлениями, и как противоречащие они оказались бы недействительными.

[41] Matthaeus Blastares. Collectio alphabetica δ, 7:150 // Σύνταγμα τῶν θείων καὶ ἱερῶν κανόνων τῶν τε ἁγίων καὶ πανευφήμων ἀποστόλων, καὶ τῶν ἱερῶν οἰκουμενικῶν καὶ τοπικῶν συνόδων, καὶ τῶν κατὰ μέρος ἁγίων πατέρων / ἔκδ. Μ. Ποτλές, Γ. Α. Ῥάλλης. Τ. 6. Ἀθῆναι, 1859. Σ. 218.

[42] De sententia patriarchae // Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris, 1966. (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10). P. 333–334.

[43] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Ι´ // Op. cit. Σ. 221.

[44] Dositheus. Δωδεκάβιβλος ΙΑ´ // Op. cit. Σ. 14:35.

[45] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 3 // Op. cit. Σ. 390.

[46] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 3 // Op. cit. Σ. 393.

[47] Ibid.

[48] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 5 // Op. cit. Σ. Σ. 395–396.

[49] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 5 // Op. cit. Σ. 395 и далее

[50] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 5 // Op. cit. Σ. 395–396.

[51] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 5 // Op. cit. Σ. 405.

[52] См. о нем: Епископ Николай Мефонский и византийское богословие: сб. исслед. / [ред. П. В. Ермилов, А. Р. Фокин]. М., 2007.

[53] Nicolaus Methonaeus. Orationes 4 // Ἐκκλησιαστικὴ Βιβλιοθήκη / ἔκδ. Ἀ. Δημητρακόπουλος. Τ. 1. Leipzig, 1866 (repr. 1965). Σ. 266–292.

[54] См., например: Nicolaus Methonaeus. Orationes 4 // Op. cit. Σ. 281.

[55] Nicolaus Methonaeus. Orationes 4 // Op. cit. Σ. 292:6.

[56] См.: Nicolaus Methonaeus. Orationes 4 // Op. cit. Σ. 281.

[57] См.: Луховицкий Л. В. Макарий, митр. Анкирский // ПЭ. 2016. Т. 42. С. 484–485.

[58] Прп. Никодим Святогорец писал об упразднении должности экзарха диоцеза после IV Вселенского Собора, значит, экзарх диоцеза не тождественен патриарху. См.: Nicodemus Hagiorita. Scholia in canones synodales 4, 17 Ἑρμηνεία. L. 21–22 // Πηδάλιον τῆς νοητῆς νηὸς τῆς μιᾶς ἁγίας καθολικῆς καὶ ἀποστολικῆς τῶν ὀρθοδόξων ἐκκλησίας / .ἔκδ. ἀρχιμ. Δορόθεος. Ζάκυνθος: Τυπογραφεῖο “Ὁ Παρνασσὸς” Σεργίου Χ. Ῥαφτάνη, 1864 (repr. Ἀθήνα: Ἐκδόσεις Παπαδημητρίου, 1957). Σ. 118–342.

[59] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 398.

[60] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 399.

[61] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 397 и далее.

[62] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 399.

[63] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 399.

[64] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 400.

[65] Ibid.

[66] Ibid.

[67] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 401.

[68] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 402.

[69] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 403.

[70] Ibid.

[71] Ibid.

[72] Dositheus. Δωδεκάβιβλος 4, 4, 7 // Op. cit. Σ. 404.

[73] Alexius Aristenus. Scholia in concilia oecumenica et localia 9, 9:9–14 // Alexios Aristenos. Kommentar zur Synopsis canonum / ed. L. Burgmann, K. Maksimovič, E. S. Papagianni, Sp. Troianos. Berlin–Boston, 2019. (Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte, Neue Folge; Bd. 1). S. 88.

[75] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Ι´ // Op. cit. Σ. 221.

[76] Ср. аналогичную интерпретацию:

Nicephorus Callistus Xanthopulus. Historia ecclesiastica 17, 8 // PG. 147. Col. 237, 240A.

[77] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 7 // Op. cit. Σ. 405.

[78] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 6 // Op. cit. Σ. 396 и далее.

[79] В 330 г. св. император Константин устроил столицу Византии в Константинополе.

[80] Anna Comnena. Alexias 1, 13, 2:4–10 // CFHB. Series Berolinensis XL/1. P. 44:18–24.

[81] Dositheus. Δωδεκάβιβλος Δʹ 4, 6 // Op. cit. Σ. 396.

[82] Согласно свидетельству Анны Комниной, до патриаршества Евстафий проживал близ храма Св. Софии в Константинополе и «прикидывался» святым человеком — «притворяясь в добродетели» (καὶ ἀρετὴν δῆθεν ὑποκρινόμενος) (Anna Comnena. Alexias 3, 2, 7:3–5 // Op. cit. P. 94–95).

[83] Anna Comnena. Alexias 5, 9, 5 // Op. cit. P. 167:94–98.

[84] Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris, 1966. (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10).

[85] De sententia patriarchae // Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris, 1966. (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10). P. 332–338.

[86] De sententia patriarchae // Op. cit. P. 338:9–10.

[87] De privilegiis metropolitarum // Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris, 1966 (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10). P. 116–158.

[88] Dialogus de depositione Nicolai IV patriarchae // Documents inédits d'ecclésiologie byzantine / éd. J. Darrouzès. Paris, 1966 (Archives de l'Orient Chrétien; vol. 10). P. 310–330.

[89] «Царь: Вам знатокам канонов и церковных обычаев решение даю» (Βασιλεύς. Ὑμῖν τοῖς ἐπιστήμοσι τῶν κανόνων καὶ τῶν ἐκκλησιαστικῶν ἐθῶν τὴν ἀπόφασιν δίδωμι). (Dialogus de depositione Nicolai IV patriarchae // Op. cit. P. 328:34–35).