.png)
Иеромонах Амфилохий (Пушкарев)
История одного Крещения
Когда я рассказываю о событиях, которые происходят в госпитале, меня часто посещает мысль о том, что среди них множество историй чудесных, не поддающихся никаким объяснениям. Иногда возникает опасение, что читатель воспримет их как вымышленные или приукрашенные. Однако, пытаясь по-другому выстроить повествование, я понимаю, что присутствие чуда в описываемых мною событиях очевидно, и его невозможно проигнорировать или отодвинуть на второй план. Возможно, Бог благословил госпиталю быть местом чудес, местом особого действия Его Промысла о тех, кто оказался там, и кто проходит в своей жизни период тяжелых испытаний.
Как-то раз мне позвонила требная сестра и сообщила, что ей нужен мой совет. Речь шла о пациенте одного из отделений, который, по его собственным словам, был крещен в подростковом возрасте своей родной бабушкой прямо в реке. Однако подробности Таинства ускользнули из его памяти. Вопрос заключался в следующем: должен ли священник крестить его или же это будет излишним. У самого мужчины оставались вопросы относительно необходимости совершения над ним Крещения, поэтому требная сестра попросила меня лично посетить его в больнице, чтобы разрешить все недоумения. На следующее день я отправился к пациенту и попросил его поделиться тем немногим, что сохранилось в его воспоминаниях о Крещении. Его рассказ оказался весьма скупым. Он рассказал, что в возрасте примерно 11-ти лет бабушка водила его к реке, где он был погружён ею в воду, но каких-либо подробностей (ни количества погружений, ни слов, которые при этом произносились – а ведь всё это имеет огромное значение, – ни даже самого важного – причины, по которой она не отвела его в местный храм) он вспомнить не мог. Выслушав его историю, я убедился в том, что Крещение над ним должно быть совершено, о чём и сообщил ему. Я думал, что мои слова не вызовут у него никакого смущения, так как он был верующим человеком, и всякий раз, когда я его спрашивал об этом аспекте его жизни, то он встречал эти вопросы с искренней улыбкой:
– «Батюшка, конечно верю. Без Бога никуда!»
Эти слова звучали из его уст столь часто, что я уже не сомневался: в конце нашей беседы он без колебаний согласится принять Крещение. Но когда я предложил зайти к нему на следующий день для совершения Таинства, он вдруг рассмеялся, отмахнулся от меня рукой, и твердым голосом сказал:
– «Батюшка, всё нормально, крестить меня не нужно. Хватит и того, что сделала тогда бабушка».
После такого неожиданного ответа, я был совсем растерян. Однако просто так уйти я не мог, и потому вновь попытался с ним заговорить и как-то убедить его креститься. Да и мне самому было любопытно выяснить, что для него является камнем преткновения во всей этой истории. Ведь в Бога он верит, не видит никаких проблем в том, чтобы его крестил священник, но в тоже время отказывается креститься. Мы долго беседовали, но к какому-то «общему знаменателю» так и не пришли, вся эта история осталась для меня такой же туманной и непонятной, как и прежде. Я абсолютно спокойно принял его выбор и покинул палату, а воспоминания о нашей встрече со временем изгладились из моей памяти.
Время шло своим чередом и после разговора, описанного выше, прошло несколько месяцев. И вот в один из очередных походов в госпиталь я, как обычно, встретился с требной сестрой, и мы отправились по отделениям. Когда мы вошли в одну из палат, вместо привычных фраз «Здравствуйте» или «Добрый день», я услышал необычное и очень эмоционально произнесенное приветствие:
– «Батюшка, а я Вас ждал!»
Это были слова, которые можно услышать при обходе палат довольно часто. Поэтому я не придал им особого значения и ответил, что тоже рад нашей встрече, после чего стал доставать вещи из своего требного чемоданчика. Но мужчина был явно неудовлетворён моим равнодушием и настойчиво продолжал:
– «Я вас ждал, потому что именно Вы должны меня крестить!»
Его настойчивость не пробивала моего спокойного отношения к происходящему, и я ровным голосом начал объяснять, что, конечно же, смогу крестить его сам, либо, если меня не будет в госпитале в день, когда он захочет принять Крещение, это сделает другой священник. Реакции от меня, очевидно, ожидали совершенно иной, и эмоциональный накал всех последующих фраз неуклонно возрастал:
– «Батюшка, крестить меня должны Вы, я ждал ни кого-то, а именно Вас! Другие священники к нам тоже приходят, но крестить меня будете именно Вы!»
Так как никаких подробностей он больше не сообщил, то я не увидел ничего, что могло бы обосновать его крещение именно мной. Я начал объяснять ему, что совсем не важно, кто совершит над ним Таинство, главное – его искренняя вера и намерение принять Крещение. Тогда он посмотрел на меня и, осознав, что его бой с моим непониманием абсолютной нестандартности сложившейся ситуации проигран, сдался и спросил меня напрямую:
– «Вы меня так и не вспомнили?»
Я вглядывался в его лицо и понимал, что совсем в нем никого не узнаю. От этого мне было очень неловко, но ничего другого кроме как:
– «Нет, простите, не вспомнил», – я сказать не смог.
Тогда он спросил:
– «А может быть вы вспомните историю мужчины, которого крестила в реке бабушка?»
Действительно, я сразу вспомнил ее. Но мужчину, с которым я тогда общался и уговаривал креститься, я никак не мог признать в том, кого видел сейчас перед собой. И тогда он начал повторно рассказывать свою историю. Хоть я прекрасно её помнил, я не стал перебивать, позволяя повествованию постепенно оживлять в моём сознании черты лица рассказчика пока наконец я не узнал в нём того самого пациента, которого некогда долго убеждал принять Крещение.
– «Но ведь вы же отказались тогда креститься? Мы с вами долго это обсуждали», – обратился я к нему.
– «Да, батюшка. Тогда отказался. Были силы. Сейчас что-то совсем сдал. Я вспоминал Вас и ждал, когда Вы зайдёте. Другим священникам не говорил о своём намерении. Но твердо для себя решил, как увижу Вас у себя в палате, сразу попрошу меня крестить».
И здесь начинается история еще одного «госпитального» чуда, которое во всем происходящем так очевидно, что посмотреть на него как-то иначе просто невозможно. Аспекты этого чуда очень разнообразны. Начать следует с того, что наша повторная встреча вообще состоялась, несмотря на то, что отделения и палаты распределяются между священниками абсолютно случайным образом, и предсказать заранее, кто где будет посещать больных, невозможно. Помимо этого, больные нередко отсутствуют в палатах, так как проходят различные обследования и консультации в других отделениях, из-за чего часто встретиться со священником у них с первого раза не получается. Кто-то скажет, что происшедшее – это обычная случайность. Поспорить будет сложно. Но если эта случайность произошла вопреки многим не благоволившим ей обстоятельствам, то пусть нам хотя бы позволят назвать ее чудесной случайностью.
О всем происходящем я размышлял прямо в палате рядом с пациентом. Случившееся у меня вызывало сильнейшее удивление, скрывать которое, как мне казалось, у меня абсолютно не получалось. И становилось оно еще сильнее от того, что у больного это чувство совершенно отсутствовало. Он был убежден в том, что я непременно приду. Увидев меня он со стопроцентной решимостью заявил: «Вы будете меня крестить!», – своей фразой, не оставляя мне никакого выбора.
Закончив нашу беседу, мы договорились о дате Крещения. Когда мы с сестрой вышли из палаты, я спросил у неё, помнит ли она этого пациента. На что получил ответ, что помнит только рассказанную им историю, а самого больного нет. Это меня сильно удивило, потому что сопровождающая меня требная сестра запоминала почти каждого человека, которого мы посещали вместе. Мы могли случайно встретиться с ними в коридорах или в других отделениях больницы, и, хотя многих из этих людей я уже забывал, сестра неизменно узнавала их и всегда с улыбкой приветствовала:
– «Вы уже ходите сами! Очень рада!»
Или также могла сказать о больном, состояние которого ухудшалось:
– «Батюшка, давайте зайдём в реанимацию, там больной, у которого на прошлой неделе мы были в палате, ему стало хуже».
Когда я с удивлением спрашивал, как у неё получается запомнить всех наших пациентов, она с неменьшим удивлением отвечала:
– «Батюшка, Вы что, я, наоборот, всех забываю и никого не помню!»
Говорит она это искренне или просто боится как-то обидеть батюшку, память которого не может вместить и малой доли того, что помнит она, я понять не мог. Поэтому всегда реагировал на ее фразу просто улыбкой и благодарил ее за то внимание, которое она могла оказать наших пациентам, и которого не мог оказать я.
Но в этот раз случилось иначе: больного не смогла вспомнить даже она. Пытаясь как-то оправдать сложившуюся ситуацию, я сослался на болезнь, которая сильно меняет человека (свидетелями этого в госпитале я был далеко не раз) и которая помешала узнать в больном нашего давнего знакомого.
Наконец-то наступил тот день, которого так терпеливо дожидался наш пациент – день, когда я должен был его крестить. Собрав все необходимое, я отправился к автомобилю, как вдруг неожиданно у меня зазвонил телефон. Звонила требная сестра:
– «Батюшка, так складываются обстоятельства, что я с вами сегодня не смогу ходить по больнице. Вас будет сопровождать другая сестра, она Вас встретит, Вы её узнаете».
Я поблагодарил её за то, что она предупредила меня о своём отсутствии, а главное, смогла найти себе замену! (Для меня это было очень важно, так как оставшись в госпитале один – к счастью, такое случалось всего несколько раз, – я начинал путаться в его корпусах и отделениях, из-за чего мои посещения становились на несколько часов длиннее и гораздо более утомительными для меня). На территории меня встретила сестра, которую я сразу узнал. Посещать больных вместе с ней мне приходилось только единожды, когда она также подменяла обычно сопровождающую меня сестру. Мы решили, что сперва пойдем в отделение, где нас ждал мой знакомый, чтобы крестить его, а затем уже отправимся по другим больным. Когда мы зашли в палату, сестра сразу его узнала, а больной узнал ее.
– «Батюшка, как хорошо, что Вы взяли сестру с которой были у меня в первый раз! Я точно знал, что креститься буду именно в её присутствии!» – обратился он ко мне.
После этой фразы сразу стало понятно, почему обычно сопровождающая меня сестра никак не могла вспомнить этого больного (просто потому что виделась с ним в тот раз впервые). От удивления я не мог ничего сказать, в то время как наш знакомый был абсолютно спокоен. От этого у меня складывалось стойкое ощущение, что всё происходящее идет строго по кем-то написанному сценарию. Причём единственный его экземпляр находится у нашего знакомого, поэтому он с уверенностью знает, что будет происходить «по сюжету» дальше. Иначе как можно объяснить то, что он с совершенной уверенностью знал, что я снова приду к нему в палату и буду его крестить? Или как он мог догадаться, что на его Крещении будет присутствовать именно та сестра, с которой я был у него несколько месяцев назад и с которой после этого ни разу не виделся? Ответов на эти вопросы у меня не было.
Я совершил Крещение. После него в своем напутственном слове я сказал то, что для собравшихся в палате было уже и так очевидно: мы вновь стали участниками чуда, которому Бог Своим промыслом благословил совершиться, как в жизни нашего знакомого, твёрдо уверовавшего в Него, так и всех тех, кто пришел послужить этой вере, не давая нам забыть о Своём присутствии в бытии каждого из нас.